Мальчишки гурьбой разбирали гараж от хлама, все время что-то перекладывая на полках, сдувая пыль со старого буфета и копаясь в коробках. За жизнь гараж оброс своей историей. Для мамы это была кладовая, она все время находила предметы, которые надо было прибрать до очередного события, будь то переезд, свадьба или путешествие, а в остальном время останавливалось, захлопнутое за железными дверями. Так было пока в этом царстве не поселились мальчишки, которые мечтали сделать хоть что-нибудь, но только чтобы оно ездило, летало или хотя бы плавало. Желание этой небольшой команды уже сдвинуло большинство вещей, пока в углу они не нашли накрытую старой скатертью картину. Тонкая темная рамка и коричневый цвет паспарту сильно оттеняли карандашный рисунок - мощную мужскую фигуру вцепившующся в скалу, а за спиной огромные развернутые крылья...
Художник, сидевший за кухонным столом думал, что спрятав свое прошлое, сможет жить как человек, но чувство бесшумного полета и темный звездный небосвод догоняли его каждую ночь. Лампочка в люстре тусло горела искажая линии, а грифель прочертив дугу со скрипом лопнул, щелкнув как пальцы гипнотезера и он мгновенно отключился... До полуночи оставалось пять минут, но время уже повернуло в обратную сторону, разгоняясь к самому началу... к тому моменту когда он почувствовал, что падает с бешеной скоростью, как метеорит чертящий за собой дорогу.
Сознание приходило не сразу, наваливаясь волнами и возвращалось с болью и гулом в ушах от далекого взрыва. Беспомощно озираясь мужчина приходил в себя, начиная осознавать, что жив и запечатан в плотно облегающий скафандр... странный скафандр, похожий на хищную птицу с прижатыми вокруг тела крыльями, пробивающую себе дорогу сквозь огненную атмосферу неизвесной планеты . Мужчина с трудом открыл глаза. В желтых фасетчатых линзах отразились разбросанные далеко огненные кувыркающиеся частицы разрушенного корабля. Он падал на огромной скорости, чертя за скафандром огненный след. Что впереди, где люди? Он сжавшись в комок несся навстречу голубой планете. Хотелось распахнуть крылья и затормозить, но скорость была слишком высока и их могло оторвать, оставалось ждать нужного момента. Пугающая чернеющая пустота поглощала свет со всех сторон, только одинокие звезды пробилавали как искорки этот занавес. Рядом что-то мелькнуло и когтистые руки скафандра инстинктивно схватили ускользающую добычу. Крылья схлопнулись коконом над головой, как у пикирующего ястреба, не давая растерзать пойманный предмет чужеродной стихии.
Это был ребенок, испуганно смотревший на страшного великана, сжавшего его огромными ручищами со всех сторон и спрятавшего у себя за пазухой. Он готов был заплакать, но боялся и испуганно жмурился. Мужчина размышлял, понимая, что крылья открыть нельзя не потеряв человека, а скафандр может только смягчить удар. Оставалось надеяться. На них надвигалась неизбежность величиной с огромную планету. А потом был удар такой силы, что сломалось все, чем он его держал. Сломались крылья, разорвались мышцы, лопнула кожа, осталось только сознание, говорившее что они живы. Малыш смотрел на упавшего великана и продолжал жаться к зияющим дырами крыльям, но не отходил. Оказалось они разрушили чей-то дом, пробив крышу и сломав каменную печь. Это потом стало понятно, когда на краю воронки появилась странная девочка в стареньком изношенном платке, повязанном крест-накрест. Она лихорадочно пыталась придумать, что ей делать, но на морозе оставалось только искать убежище. Там внизу, за грубой тканью скафандра, где-то стучало молотом сердце и от него шло тепло. Космический странник спал непробудным сном, даже не зная, что они зимуют уже втроем.
В разрушенном доме нашлись припасы, были грибы, мука, зерно, мясо. Девочка подтащила под крыло все, что смогла найти и мы вжавшись друг в дружку начали зимовать. Я сначала даже говорить не мог, не помнил, что с нами случилось. Удар вышиб из меня всю мою жизнь. Знание придет намного позже, когда я буду разглядывать картину со странным желтоглазым великаном вцепившемся в скалу и огромными крыльями за спиной.
Люди не всегда говорят, они могут молчать и чувствовать. Смотришь на человека и сопереживаешь ему, видишь его насквозь. Наверно когда я молчал, то научился этому сполна. Мне хотелось помочь этой маленькой самоотверженной девченке. Шаль у нее была в дырках, но она на протяжении всей жизни продолжала ей укутываться крест накрест, когда ложилась спать. Подгребет ребенка к себе ближе, свернется в комочек и им тепло, а у меня на душе спокойно. Скафандр не только спас нас от удара, он еще и лечил. Лечил временем. Оказывается оно лечит, стирает, то что хочешь забыть и показывает, что вспоминаешь. Потихоньку время лечило и меня, я начинал ползать, а ребенок уже ходил и мог подавать, что я попрошу. Однажды я проснулся от мысли. Перед глазами стояла девченка и за ней разбитый домик. "Починить бы надо", но то что надо было чинить было похоже на теремок на который сел медведь. Поэтому мы начали строить новый дом, в размер, чтобы на нас всех хватало. Малыш таскал палки, я припирал их телом, он карабкался по мне и прибивал. Может быть не очень красиво, я ведь не знаю какие они дома должны быть, память отшибло напрочь, только чувство что надо починить. Плохо ли хорошо ли, но дом рос и креп на глазах и в конце концов он нас стал вмещать всех сразу.
Девченку я звал Мышонок. Маленькая, юркая я бы сказал что она похожа на детсадовского ребенка переростка, которого забыли в последней группе на несколько лет. Такой авантюрист, маленький блатной хулиган, а мы как дети попали на его территорию и он хочет чтобы мы слушались. А что оставалось делать, если ничего не помнишь. Малыш вообще недавно родился, ему было весело играть с девченкой и они всегда оспаривали место лидера. Мужчины они потенциально лидеры, т.к. чувствуют растущую силу, а девочка была старше и эту позицию отдавать никак не могла, поэтому часто доходило до того, что пух и перья начинали лететь, но было весело.
Так прошли зима и лето, а потом еще зима и лето, я смотрел на зведное небо и думал зачем они горят эти звезды и кому это нужно? Бесконечно горят в бесконечно темном небе. Сейчас отголоски памяти мне говорят, что не звезды это совсем, а такие же как я частицы летят на огромной скорости, да и не летят они, а падают скозь темный небосвод. А может быть не падают, а рождаются в глубине космоса, несутся навстречу земной жизни, кто-то может из них летать, а кто-то нет. Кто-то столкнется со своим счастьем, а кто-то пролетит мимо. Память возвращает нам странные картины-сны. Мне казалось что это катастрофа, а сейчась я думаю, что это простое человеческое счастье. Семья, любимая жена и дети. Только и осталось рассказывать им сказки, что мы родились там в бесконечном космосе, за гранью того, что может увидеть человеческий глаз. Но я то помню...
Художник, сидевший за кухонным столом думал, что спрятав свое прошлое, сможет жить как человек, но чувство бесшумного полета и темный звездный небосвод догоняли его каждую ночь. Лампочка в люстре тусло горела искажая линии, а грифель прочертив дугу со скрипом лопнул, щелкнув как пальцы гипнотезера и он мгновенно отключился... До полуночи оставалось пять минут, но время уже повернуло в обратную сторону, разгоняясь к самому началу... к тому моменту когда он почувствовал, что падает с бешеной скоростью, как метеорит чертящий за собой дорогу.
Сознание приходило не сразу, наваливаясь волнами и возвращалось с болью и гулом в ушах от далекого взрыва. Беспомощно озираясь мужчина приходил в себя, начиная осознавать, что жив и запечатан в плотно облегающий скафандр... странный скафандр, похожий на хищную птицу с прижатыми вокруг тела крыльями, пробивающую себе дорогу сквозь огненную атмосферу неизвесной планеты . Мужчина с трудом открыл глаза. В желтых фасетчатых линзах отразились разбросанные далеко огненные кувыркающиеся частицы разрушенного корабля. Он падал на огромной скорости, чертя за скафандром огненный след. Что впереди, где люди? Он сжавшись в комок несся навстречу голубой планете. Хотелось распахнуть крылья и затормозить, но скорость была слишком высока и их могло оторвать, оставалось ждать нужного момента. Пугающая чернеющая пустота поглощала свет со всех сторон, только одинокие звезды пробилавали как искорки этот занавес. Рядом что-то мелькнуло и когтистые руки скафандра инстинктивно схватили ускользающую добычу. Крылья схлопнулись коконом над головой, как у пикирующего ястреба, не давая растерзать пойманный предмет чужеродной стихии.
Это был ребенок, испуганно смотревший на страшного великана, сжавшего его огромными ручищами со всех сторон и спрятавшего у себя за пазухой. Он готов был заплакать, но боялся и испуганно жмурился. Мужчина размышлял, понимая, что крылья открыть нельзя не потеряв человека, а скафандр может только смягчить удар. Оставалось надеяться. На них надвигалась неизбежность величиной с огромную планету. А потом был удар такой силы, что сломалось все, чем он его держал. Сломались крылья, разорвались мышцы, лопнула кожа, осталось только сознание, говорившее что они живы. Малыш смотрел на упавшего великана и продолжал жаться к зияющим дырами крыльям, но не отходил. Оказалось они разрушили чей-то дом, пробив крышу и сломав каменную печь. Это потом стало понятно, когда на краю воронки появилась странная девочка в стареньком изношенном платке, повязанном крест-накрест. Она лихорадочно пыталась придумать, что ей делать, но на морозе оставалось только искать убежище. Там внизу, за грубой тканью скафандра, где-то стучало молотом сердце и от него шло тепло. Космический странник спал непробудным сном, даже не зная, что они зимуют уже втроем.
В разрушенном доме нашлись припасы, были грибы, мука, зерно, мясо. Девочка подтащила под крыло все, что смогла найти и мы вжавшись друг в дружку начали зимовать. Я сначала даже говорить не мог, не помнил, что с нами случилось. Удар вышиб из меня всю мою жизнь. Знание придет намного позже, когда я буду разглядывать картину со странным желтоглазым великаном вцепившемся в скалу и огромными крыльями за спиной.
Люди не всегда говорят, они могут молчать и чувствовать. Смотришь на человека и сопереживаешь ему, видишь его насквозь. Наверно когда я молчал, то научился этому сполна. Мне хотелось помочь этой маленькой самоотверженной девченке. Шаль у нее была в дырках, но она на протяжении всей жизни продолжала ей укутываться крест накрест, когда ложилась спать. Подгребет ребенка к себе ближе, свернется в комочек и им тепло, а у меня на душе спокойно. Скафандр не только спас нас от удара, он еще и лечил. Лечил временем. Оказывается оно лечит, стирает, то что хочешь забыть и показывает, что вспоминаешь. Потихоньку время лечило и меня, я начинал ползать, а ребенок уже ходил и мог подавать, что я попрошу. Однажды я проснулся от мысли. Перед глазами стояла девченка и за ней разбитый домик. "Починить бы надо", но то что надо было чинить было похоже на теремок на который сел медведь. Поэтому мы начали строить новый дом, в размер, чтобы на нас всех хватало. Малыш таскал палки, я припирал их телом, он карабкался по мне и прибивал. Может быть не очень красиво, я ведь не знаю какие они дома должны быть, память отшибло напрочь, только чувство что надо починить. Плохо ли хорошо ли, но дом рос и креп на глазах и в конце концов он нас стал вмещать всех сразу.
Девченку я звал Мышонок. Маленькая, юркая я бы сказал что она похожа на детсадовского ребенка переростка, которого забыли в последней группе на несколько лет. Такой авантюрист, маленький блатной хулиган, а мы как дети попали на его территорию и он хочет чтобы мы слушались. А что оставалось делать, если ничего не помнишь. Малыш вообще недавно родился, ему было весело играть с девченкой и они всегда оспаривали место лидера. Мужчины они потенциально лидеры, т.к. чувствуют растущую силу, а девочка была старше и эту позицию отдавать никак не могла, поэтому часто доходило до того, что пух и перья начинали лететь, но было весело.
Комментариев нет:
Отправить комментарий