Не относитесь к моим снам совсем серьезно, они иногда завораживают, а иногда заводят в тупики сознания, оставляя меня в недоумении распутывать эти вереницы событий. Так вот на днях мне приснилось, что я колокол, огромный, невероятно большой и тяжелый колокол, стоящий на вершине горы...
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Устав сидеть дома в субботний вечер мы с Анютой вышли из дома решив съездить к старшим детям в гости. Они у нас живут в частном доме, недавно построенным, на краю города. Ехать было 5 минут, а мы имея вид скучающих пенсионеров, пытались пристроить свое свободное время. На улице моросил снег с дождем и хотелось скорее спрятаться в теплое помещение, поэтому быстро пробежав по размытой весенней дорожке мы вошли в желтенький двухэтажный домик, протягивая навстречу детям руки...
Колюня когда-то научил меня здороваться по молодежному, стукаясь плечем и я не желая пасть лицом в грязь встречал его как хокеист с клюшкой у бортика ледяной коробки. Не все еще получалось, но главное я был частью их теперешнего круга. Хлопнув друг друга по плечу мы обнялись с Колюней и я протянул руки к его жене Алене. Она у нас солнечная картинка, накрывающая всех своей заботой и теплотой. Все кто попадает в ее круг, становится маленьким беспомощным ребенком, которого сажают, одевают, кормят, развлекают, вовлекая в хоровод молодежной жизни. И как только она коснулась меня, я "зазвенел...". Это не описать словами, просто я закрыл глаза у них дома, а открыл их на вершине горы, вибрируя от единственного удара. Мне казалось я царь-колокол и в меня со всей силой ударили..., но ударили не рукой, не могучим билом, а чем то неосязаемым...
Гул был таким мощным, что кажется от него взорвется голова, от него некуда было бежать и некуда спрятаться. Меня трясло не по детски в каком-то замороженном металлическом состоянии, даже зубы стучали в резонансе тряски, пытаясь промычать застрявшее слово "Спрашивай"... Я ее чувствовал, как ребенка, который вскрывает, грызет и ломает игрушки, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Просто сейчас этой игрушкой был живой человек, в которого сыпались милионы мыслей, они отскакивали тонкими переливами звука и отголосками моей души. Она пришла спросить и я звенел в ее голове...
Ее интересовал всего один вопрос. Будет или нет, сама она не верила ответу и каждый день с настойчивостью идиота задавала этот вопрос снова и снова. Она звенела желанием материнства, но отдавалась далекими отголосками пустоты. Я тоскливо гудел, глядя ей в глаза и плакал. Она до безумия хотела ребенка, хотела, чтобы ее сосуд наполнился маленькой теплой жизнью. Звук обволакивал все вокруг, накрывал своим шелестом, я трепетал и вибрировал и мне казалось, что этот низкий гул как вода, льется, колышится, стучится в темные уголки ее души. Слезы градом лились у нас обоих, из меня уходили силы, я таял как снежная баба, превращаясь в весенние ручьи... Этого не может быть, мне казалось, что Аленка как дерево обвило меня своими корнями-волосами и сосало из меня по крупицам милиардами капиляров воду. Я растворялся у ее ног, но не мог отступить. Сочился под нежными пальцами, ощущая шелест листвы и чувствовал наполняющийся запах березовых почек, утреннего тумана и скошенной травы. Я всплывал... Сон быстро схлопывался над головой своим призрачным сознанием, я лихорадочно жаждал вдоха. Было раннее утро, за окном начинали просыпаться первые птицы, тонкими своими голосами будя меня на работу... Окошко ветром открылось и холодный утренний воздух быстро меня отрезвил. В далеке был слышен звук колокола зовущий к заутреней...
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Устав сидеть дома в субботний вечер мы с Анютой вышли из дома решив съездить к старшим детям в гости. Они у нас живут в частном доме, недавно построенным, на краю города. Ехать было 5 минут, а мы имея вид скучающих пенсионеров, пытались пристроить свое свободное время. На улице моросил снег с дождем и хотелось скорее спрятаться в теплое помещение, поэтому быстро пробежав по размытой весенней дорожке мы вошли в желтенький двухэтажный домик, протягивая навстречу детям руки...
Колюня когда-то научил меня здороваться по молодежному, стукаясь плечем и я не желая пасть лицом в грязь встречал его как хокеист с клюшкой у бортика ледяной коробки. Не все еще получалось, но главное я был частью их теперешнего круга. Хлопнув друг друга по плечу мы обнялись с Колюней и я протянул руки к его жене Алене. Она у нас солнечная картинка, накрывающая всех своей заботой и теплотой. Все кто попадает в ее круг, становится маленьким беспомощным ребенком, которого сажают, одевают, кормят, развлекают, вовлекая в хоровод молодежной жизни. И как только она коснулась меня, я "зазвенел...". Это не описать словами, просто я закрыл глаза у них дома, а открыл их на вершине горы, вибрируя от единственного удара. Мне казалось я царь-колокол и в меня со всей силой ударили..., но ударили не рукой, не могучим билом, а чем то неосязаемым...
Гул был таким мощным, что кажется от него взорвется голова, от него некуда было бежать и некуда спрятаться. Меня трясло не по детски в каком-то замороженном металлическом состоянии, даже зубы стучали в резонансе тряски, пытаясь промычать застрявшее слово "Спрашивай"... Я ее чувствовал, как ребенка, который вскрывает, грызет и ломает игрушки, пытаясь найти ответы на свои вопросы. Просто сейчас этой игрушкой был живой человек, в которого сыпались милионы мыслей, они отскакивали тонкими переливами звука и отголосками моей души. Она пришла спросить и я звенел в ее голове...
Ее интересовал всего один вопрос. Будет или нет, сама она не верила ответу и каждый день с настойчивостью идиота задавала этот вопрос снова и снова. Она звенела желанием материнства, но отдавалась далекими отголосками пустоты. Я тоскливо гудел, глядя ей в глаза и плакал. Она до безумия хотела ребенка, хотела, чтобы ее сосуд наполнился маленькой теплой жизнью. Звук обволакивал все вокруг, накрывал своим шелестом, я трепетал и вибрировал и мне казалось, что этот низкий гул как вода, льется, колышится, стучится в темные уголки ее души. Слезы градом лились у нас обоих, из меня уходили силы, я таял как снежная баба, превращаясь в весенние ручьи... Этого не может быть, мне казалось, что Аленка как дерево обвило меня своими корнями-волосами и сосало из меня по крупицам милиардами капиляров воду. Я растворялся у ее ног, но не мог отступить. Сочился под нежными пальцами, ощущая шелест листвы и чувствовал наполняющийся запах березовых почек, утреннего тумана и скошенной травы. Я всплывал... Сон быстро схлопывался над головой своим призрачным сознанием, я лихорадочно жаждал вдоха. Было раннее утро, за окном начинали просыпаться первые птицы, тонкими своими голосами будя меня на работу... Окошко ветром открылось и холодный утренний воздух быстро меня отрезвил. В далеке был слышен звук колокола зовущий к заутреней...
Комментариев нет:
Отправить комментарий